Мариза неподвижно стояла, ее лицо было непроницаемо. Когда Алек закончил, она тихо спросила:
— Почему вы все это сделали?
Алек изумленно взглянул на нее.
— Ради Джейса, — ответила Изабель. — Чтобы вернуть его.
— Вы осознаете, что мне не остается ничего, кроме как сообщить Конклаву, — произнесла Мариза, ее рука покоилась на черном телефоне. — Вам не стоило приходить сюда.
Губы Изабель пересохли.
— Ты злишься на нас за то, что мы, наконец, рассказали тебе, что происходит?
— Если я сообщу Конклаву, они вышлют все свои подкрепления. У Цзя не будет выбора, кроме как отдать приказ о том, чтобы Джейса убили на месте. Вы знаете, сколько Сумеречных Охотников присоединилось к сыну Валентина?
Алек покачал головой.
— Где-то около сорока.
— Возьмите, скажем, в два раза больше людей. Мы должны быть уверенны в своих шансах на победу, но каков шанс у Джейса выбраться оттуда живым? Они убьют его для своего спокойствия.
— Тогда мы не скажем им, — ответила Изабель. — Сделаем все сами. Обойдемся без помощи Конклава.
Но Мариза, смотревшая на нее, лишь покачала головой.
— Но Закон гласит, что мы должны сказать.
— Мне нет никакого дела до Закона… — зло ответила Изабель. Потом поймала на себе взгляд Алины и остановилась.
— Не беспокойся, — ответила Алина. — Я не собираюсь ябедничать матери. Я в долгу перед вами, ребята. Особенно перед тобой, Изабель. — Она сжала челюсти, и Изабель вспомнила мрак под мостом в Идрисе, и как ее хлыст разорвал демона, который когтями рвал Алину. — Кроме того, Себастьян убил моего двоюродного брата. Настоящего Себастьяна Верлака. У меня есть причины ненавидеть его, ну, ты понимаешь.
— Но все же, — ответила Мариса, — если мы не расскажем все Конклаву, то нарушим закон. И тогда будем подвергнуты санкциям, если не хуже.
— Хуже? — переспросил Алек. — И что это может быть? Ссылка?
— Я не знаю, Александр, — ответила его мама. — Наше наказание будет зависеть от Цзя Пенхаллоу, ну, или кого-то еще, того, кто займет должность Инквизитора.
— Возможно, от отца… — пробормотала Иззи. — Может быть, он нас помилует.
— Изабель, если мы не известим Конклав, то у отца нет шансов стать Инквизитором. Ни единого, — произнесла Мариса.
Изабель глубоко вздохнула.
— Нас могут лишить Рун? — спросила она. — Мы можем… лишиться Института?
— Изабель, — произнесла Мариза. — Мы можем потерять все.
* * *
Клэри моргнула, пока ее глаза привыкали к темноте.
Она стояла на каменистой равнине, ветер хлестал ее, словно предупреждая бурю. Сквозь плиты серого камня пробивались клочки травы. Вдалеке возвышался мрачный, покрытый насыпями холм, чернь и железо на фоне ночного неба. Впереди виднелись огни.
Клэри узнала подпрыгивающий белый свет ведьминого огня, когда дверь в помещение позади них захлопнулась. Раздался глухой взрыв. Клэри обернулась, чтобы увидеть, как исчезает дверь; обугленная грязь и клочки травы медленно таяли. Себастьян наблюдал за всем этим в полном изумлении.
— Что…
Она рассмеялась. Она злорадствовала, глядя на его лицо. Она еще никогда не видела его изумленным, его притворство исчезло, его выразительность обнажилась и ужасала.
Он вновь направил на нее арбалет, в дюйме от ее груди. Если он выстрелит с такого расстояния, то стрела пройдет сквозь ее сердце и убьет ее на месте.
— Что ты сделала?
Клэри смотрела на него с мрачным торжеством.
— Помнишь руну? Открывающую руну, про которую ты подумал, что она не закончена. Так вот, это была не она. Ты просто не видел этой руны прежде. Это была руна, которую я создала.
— Каково ее предназначение?
Она помнила прикосновение стило к стене, образ руны, которую она изобрела в ночь, когда Джейс пришел за ней в дом Люка.
— Уничтожение дома, когда кто-то откроет дверь. Дома больше нет. Ты не сможешь снова воспользоваться им. Никто не сможет.
— Нет? — Арбалет затрясло; губы Себастьяна тряслись, взгляд был диким. — Сучка. Ты маленькая…
— Убей меня, — сказала она. — Рискни. И объясни потом это Джейсу. Я бросаю тебе вызов.
Он взглянул на нее, его грудь опускалась и поднималась, пальцы тряслись на спусковом крючке. Медленно, он снял руку с оружия. Его глаза уменьшились и пылали яростью.
— Есть вещи похуже смерти, — сказал он — И я сделаю все это с тобой, сестренка, когда ты выпьешь из Чаши. И тебе будет нравиться. — Она плюнула в него. Он грубо и больно ткнул ее в грудь кончиком арбалета. — Повернись, — прорычал он, а она подчинилась, испытывая головокружение со смесью страха и торжества, когда он повел ее перед собой по скалистому склону.
На ней были тапочки с тонкой подошвой, и она ощущала каждую трещину и каждый камушек в скалах. Когда они приблизились к ведьминому огню, Клэри увидела место действия, что развернулось перед ними. Перед нею земля переходила в небольшой холм. На вершине холма, фасадом на север, располагалась массивная древняя каменная гробница. Сооружение немного напомнило ей Стоунхендж: было два узких камня (вроде колонн), которые поддерживали плоский замковый камень, в результате чего вся композиция походила на огромный проход.
Перед гробницей был плоский пороговый камень, словно пол сцены, протянутый по сланцу и траве. Перед плоским камнем полукругом располагались около сорока Нефилимов, одетых в красное, держащих факелы с ведьминым огнем. В их полукруге, на темной земле, сияла вспышками сине-белая пентаграмма.
На плоском камне стоял Джейс. На нем было алое одеяние, как у Себастьяна; сейчас они были схожи как никогда. Клэри могла видеть блеск его волос даже на расстоянии.
Он подошел к краю порогового камня, и, когда они приблизились, Клэри вел Себастьян, она могла услышать, что говорил Джейс.
— …благодарность за верность, несмотря на невзгоды и трудности последних лет, и благодарность за вашу веру в нашего отца, а также и в его сыновей. И его дочь.
Бормотание заполнило пространство. Себастьян толкнул Клэри вперед, и они двинулись сквозь тени, и затем забрались на камень к Джейсу. Джейс заметил их и повернул голову перед тем, как вернуться к толпе; он улыбался.
— Вы — единственные, кто будет спасен, — произнес он. — Тысячу лет назад Ангел дал нам свою кровь, чтобы сделать нас особенными, сделать нас воинами. Но этого было недостаточно. Миллениум на исходе, а мы все также остаемся в тени. Мы защищаем примитивных, которых не любим, от сил, о которых они не подозревают, а древний, закостенелый Закон не позволяет нам открыть им, кто их спасители. Мы умираем сотнями, без благодарностей, без оплакиваний и траура, но мы создадим свой вид, не прибегая к помощи Ангела, который сотворил нас. — Он приблизился к краю каменного помоста. Сумеречные Охотники стояли перед ним полукругом. Его волосы были подобны бледному пламени. — Да. Я осмеливаюсь говорить это. Ангел, создавший нас, нам не помогает; мы одни. Мы более одиноки, чем примитивные, как сказал один из их великих ученых «они словно дети, играющие с камушками на побережье, пока их окружает огромный океан, истина скрыта». Но мы знаем правду. Мы — спасители этой планеты, и мы должны управлять ей. — Джейс был хорошим оратором, подумала Клэри с болью в сердце, каким в свое время был Валентин. Она и Себастьян сейчас стояли позади Джейса, лицом к равнине и толпе на ней; она могла ощущать взгляды собравшихся Сумеречных Охотников, направленных на нее с братом. — Да. Править. — Он улыбнулся, милая простая улыбка, полная очарования с примесью тьмы. — Разиэль жесток и безразличен к нашим страданиям. Настало время обратиться против него. Обратимся же к Великой Матери — Лилит, которая даст нам силу, не наказывая, которая дарует власть без закона. Мы наделены властью от рождения. Настало время заявить о своих правах. — Он смотрел по сторонам, когда Себастьян вышел вперед. — А теперь я передаю слово Джонатану, поскольку это его пожелание, — ровно произнес Джейс и отошел, позволив Себастьяну занять свое место.
